Когда речь в определенных СМИ заходит о Великой Отечественной войне, «независимые историки» и «комментаторы» с набившим оскомину постоянством заезженной пластинки начинают рассуждать о «сталинских штрафбатах», которые чуть ли не в одиночку победили Вермахт.

Естественно, «закидав немцев трупами невинно осужденных». При этом по умолчанию подразумевается, что штрафные части были исключительно-отличительной чертой именно Красной Армии.

В своём знаменитом приказе №227 от 28.07.1942 г №227 от 28.07.1942 г., более известном, как «Ни шагу назад!», И.В. Сталин, обосновывая создание штрафных батальонов и рот в Красной Армии, ссылался на опыт немцев, которые для стабилизации дисциплины в войсках после зимнего поражения под Москвой создали штрафные части для своих солдат и офицеров, проявивших трусость на поле боя. Может быть, И.В. Сталин лгал своей армии? Конечно! Он ведь ни дня не мог без обмана, если верить «прогрессивным историкам». Вот только «лгал» он в этом случае весьма своеобразно...

500-е батальоны

Дело в том, что у Гитлера, который, как к нему не относись, был бесстрашным солдатом-фронтовиком и патриотом своей страны, имелись свои взгляды на воинскую службу. А именно, он рассматривал ее не как повинность, а как почетное право, которого достоин далеко не каждый.

Так появилось в словаре немецкой военной юстиции понятие «недостойный носить оружие», т. е. военнослужащий, запятнавший себя тем или иным проступком. Ассортимент наказаний за прегрешения (от дезертирства до гомосексуализма) был весьма широк: военная тюрьма, штрафной лагерь, «рабочий лагерь Вермахта» – одно другого хуже и беспощадней.

Штрафные и «рабочие» лагеря вообще представляли собой концлагерь в армейской упаковке, причём в самом ужасном виде – с голодом, непосильными и опасными работами, издевательствами и убийствами арестантов по поводу, без повода и просто ради развлечения.

Что характерно, срок пребывания в лагере для осужденного не устанавливался, подразумевалось, что он там сдохнет. Ни о каком «исправлении» или «искуплении вины», натурально, не шло и речи. Однако осенью 1940 г. в коридорах генштаба Вермахта потянуло новым сквознячком, и чем дальше, тем сильнее. Послышались голоса, что не все провинившиеся так уж совсем «недостойны», и некоторым можно предоставить «испытание фронтом» с оружием в руках.


Связано это было, во-первых, с тем, что кампания во Франции показала – трусов и дезертиров в войсках, увы, куда больше, чем ожидалось, и ежели всех отправить осушать болота, то... а с другой стороны, надвигалась война с Россией, и, как ни храбрились крестоносные фельдмаршалы, а селезёнка-то ёкала: потери прогнозировались поболе, чем в ходе игрушечной войны против лягушатников. И расставаться с пушечным мясом не хотелось.

Так родились т. н. 500-е батальоны (500, 540, 550, 560, 561), со свойственной немцам деликатностью названные «испытательными» – Bewdhrungsbataillon.

Впоследствии к ним прибавились 291, 292, 491-й и несколько безномерных батальонов и команд. Основой для их создания послужил приказ фюрера от 21 декабря 1940 года, подписанный всего через три дня после пресловутого плана «Барбаросса» – «крестового похода на Восток». Во исполнение предначертаний Гитлера главком Сухопутных Войск фельдмаршал Браухич 12 марта 1941 года отдал приказ: «В срок к 1 апреля 1941 года командованию IX военного округа создать в Майнингене 500-й батальон с учетом расписания боевой численности и боевого снаряжения от 1 октября 1937 года». Это и были те самые штрафные части Вермахта, о которых упоминал Сталин.

Особенности национального штрафняка

Вот так-то! До рокового 22 июня еще 3 месяца. Сравним: в Красной Армии подобные формирования появились только под давлением тяжкой необходимости
жуткого лета 1942 г., а вот культурные цивилизованные гансы задолго до первого выстрела позаботились о спецчастях для трусов и дезертиров. Предусмотрительные ребята, что тут скажешь. Ну, и кто больше доверял своей Армии – Сталин или Гитлер? Но это не всё.

Между советским штрафным и германским «испытательным» батальонами лежала глубокая пропасть в отношении «сесть и выйти». Советского военнослужащего мог направить в штрафбат (роту) либо суд, либо офицер в ранге от командира дивизии и выше. Бедному немцу, чтобы загреметь в штрафбат, было достаточно не понравиться простому полевому жандарму в ранге фельдфебеля!

О том четко и недвусмысленно рассказывает в своих записках «Последний солдат Вермахта» бывший рядовой дивизии «Великая Германия» Ги Сайер. Его самого чуть не упаковали в штрафняк, когда при бегстве из-за Днепра фельджандарм нашёл у него в подсумке несколько патронов. Как ты смел отступить, гад, если не расстрелял по большевикам все патроны?! – возмутился страж порядка. Сайера-то пронесло. А вот его соседа, лейтенанта, упаковали: утопил при переправе бинокль. В штрафбат раззяву!

Далее, советский закон четко оговаривал срок пребывания осужденного в штрафной части (не более 3 мес.) и условия освобождения – по отбытию срока, по ранению, за боевые заслуги досрочно. Постановления о снятии судимости и переводе в обычные части проштамповывало выездное заседание трибунала прямо в штрафбате (роте).

Ничего подобного не было предусмотрено в «испытательных» батальонах Вермахта! Штрафник мог написать «прошение о помиловании» – и только; рассмотреть его положительно, или отрицательно, или вообще не рассматривать оставалось на усмотрение командира батальона. Но даже его положительное решение еще не означало перевод из штрафбата. Документы отправлялись в Берлин, пока то-сё – в среднем проходило 4-5 мес., прежде, чем штрафник получал решение Больших Шишек, и всё это время его продолжали бросать под гусеницы советских танков – «Пятисотые» по определению были пушечным мясом №1, бывало, их полностью истребляли за месяц боёв. А ведь Берлин мог и отказать!

В «колыбели демократии»

Ну, уж у западных-то союзников, англичан и их больших братьев-американцев, ничего похожего не было и быть не могло! – скажет мне продвинутый читатель. – Ведь там же вековые традиции демократии!

Артур Уэлсли, герцог Веллингтон
Конечно, не было! Зачем?! У них действительно свои вековые традиции. Их армии испокон веку комплектовались «добровольцами», а поскольку условия службы рядовых солдат и матросов были хуже каторжных, то и рекруты были соответствующие – таким либо в армию, либо в тюрьму.

Например, британский фельдмаршал Артур Уэлсли, герцог Веллингтон, между прочим, победитель Наполеона, без обиняков называл свою армию бандой висельников. Держать такое войско в повиновении можно было только плетью, пулей и петлёй, и не случайно английский «Свод законов военного времени» предусматривал для военнослужащих смертную казнь аж за 75 видов проступков! Причем никаких кассаций-апелляций осужденному не полагалось; виновный должен быть уничтожен, и точка.

Американское военное законодательство ничем английскому не уступало, поскольку было с него списано до буквы. На волне всеобщей гуманизации в конце XIX в. законы, правда, несколько смягчились, кое-вчём петлю заменили тюрьмой. Но лично я бы, например, не раздумывая предпочёл 3 месяца советской штрафной роты году западной военной тюрьмы. О людоедских порядках в этих заведениях хорошо написал бывший заключённый тюрьмы Форт-Камехамеха, Гавайи, американский солдат и писатель Джеймс Джонс в своем романе «Отсюда и в вечность», к коему я и отсылаю читателя. Не менее мрачные понятия царили в другой американской военной тюрьме Форт-Ливенуорт или британской Олдершот.

Принципиальная разница

Армия и в мирное время не средоточие уюта и комфорта, а в военное время и особенно на фронте требования дисциплины ужесточаются в разы, независимо от цвета знамен и нашивок. Но! Советский военнослужащий, направленный в штрафную часть, если не погиб и не совершил повторного преступления, через три месяца «боевых» железно покидал штрафняк, полностью восстановленный в правах, звании и при всех орденах, и ни один кадровик не смел попрекнуть его штрафным прошлым.

А вот у немецкого штрафника перспективы были более, чем туманны и никак не регламентированы Законом. Что же касается осужденных трибуналом англичан и американцев, им можно только посочувствовать. Освободившись если не физически, то морально искалеченными, эти ребята получают в личное дело несмываемый штамп, навсегда исключающий любую карьеру на военной и государственной службе и резко осложняющий гражданскую жизнь.

Так чьё же правосудие было более снисходительно к своим оступившимся гражданам в военной форме? Может быть, всё-таки сталинское?

Сергей ДУНАЕВ

Васильченко А. В. Штрафбаты Гитлера. Живые мертвецы вермахта.